50def5db     

Пьецух Вячеслав - Деревня Как Модель Мира



Вячеслав Пьецух
Деревня как модель мира
На берегу речки Махорки, такой прозрачной, что иной раз увидишь, как
по дну ее бродят раки, стоит деревня в сорок четыре двора, которая
называется Новый Быт. Происхождение этого оригинального имени собственного
таково: прежде деревня называлась Хорошилово, но в коллективизацию, именно
в тридцать первом году, когда здешние крестьяне битых два месяца выдумывали
название для колхоза (в конце концов остановились на Веселых Бережках),
заодно решили переименовать родную деревню, отчего географию нашего района
и украсил этот причудливый топоним. Вообще, удивительна наша страсть ко
всякого рода внешним переменам, тогда как по существу у нас не меняется
ничего.
Дворы в Новом Быте компонуются манерно, под стать названию, не так,
как обыкновенно - в улицу, а группами и несколько на отшибе, из-за чего
деревня представляет собой путаную сеть проулков, закоулков, пустырей,
огородов и тупиков. Да еще восточной околицей тут служит кладбище, заросшее
подлеском, да стоит чуть ли не посредине деревни молодая осиновая роща,
которая, впрочем, органично вписывается в ансамбль, равно' как покосившаяся
водонапорная башня, заброшенный коровник и гигантское колесо. Касательно
этого колеса: диаметр его больше двух метров, никто не запомнит, откуда оно
взялось, и валяется сей феномен на самом видном месте, - там, где сходятся
проселок, ведущий к центральной усадьбе, основная группа дворов, огород
бабки Тимохиной и пустырь. До центральной усадьбы далеко, до ближайшего
жилья километров пять, и в хороший день можно невооруженным глазом видеть
деревню, населенную высланными ингерманландцами, которая называется
Эстонские Хутора.
Кроме бабки Тимохиной, в нашей деревне обитают еще три семейства
природных крестьян из почтенных, Ивановы, Крендели, Сапожковы, да несколько
душ из малопочтенных, - прочее население составляют дачники, которые живут
у нас кто наездами, кто посезонно, кто круглый год. Среди обитателей
наездами нужно отметить нашего иностранца, шведа Густава Ивановича
Шлиппенбаха[1], который вообще живет в Гётеборге, но лет десять тому назад
завел в Москве строительную фирму и купил себе деревенский дом.
[1] Между прочим говоря, он приходится праправнуком тому самому
Константину Шлиппенбаху, который был начальником Школы гвардейских
подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, где учился Михаил Юрьевич
Лермонтов.
Разумеется, пестрый социально-этнический состав населения (не считая
русаков, два поволжских немца, четверо татар, один грузин, один видный
публицист, два университетских профессора и еврей) явственно отзывается на
внешности нашей деревни, тоже довольно пестрой и обличающей подвижки
последних лет. У крестьян из почтенных усадьба похожа на стойбище
крымчаков, из непочтенных - на мусорный контейнер, у дачников, конечно,
такого не бывает, чтобы напротив крыльца валялась ржавая борона и окурки
пополам мешались с палой листвой, у шведа усадьба похожа на приемную
процветающего врача.
Жизнь в нашей деревне начинается что-то в седьмом часу. Когда солнце
уже поднялось над восточным сектором небосвода, но на юго-западе в бледном
небе еще висит полная луна, первым делом на дворе у Кренделей возникает
скандал между Верой Крендель и петухом. Пару лет тому назад Иван
Владимирович Крендель, как раз в годовщину смерти жены, привел в дом новую
подругу, Веру Ивановну, и у нее сразу не сложились отношения с петухом; то
ли птица ее просто невзлюбила, то ли приревновала к памяти покойницы,



Содержание раздела